Что вместо этого было сделано? Очень хитро. Внимание, вместо этого нам сказали «Ой, извините, расследование разделено на 2 части. Вот эти прекрасные ребята расследуют техническую сторону, а другие – криминальную». Ну, простите, господа, почему в истории с Локерби не было разделения? Или, скажем, когда идет расследование криминального преступления, ну, нет же вот такого, что отдельно докладывает судмедэксперт, каким ножиком зарезали, а отдельно докладывает следователь. Если мандат Dutch Safety Board был только по поводу технологических проблем, то давайте как-то, вот, объединим эти 2 истории: вот, докладывает господин Юстра и рядом докладывают криминальные товарищи. И вместо этого мы слышим, после этого такого, искусственного бюрократического разделения, что, знаете, «Боинг» сбит чемоданом Samsonite. Ну, то есть, извините, ракетой из «Бука».
Вообще Dutch Safety Board говорит, что «Боинг» сбит «Буком», а «Алмаз-Антей» говорит, что «Боинг» сбит «Буком». Ну, просто замечательное единодушие. И не надо рассказывать, что вот тут одна комиссия, а там другая. Потому что это устроено специально. Потому что это специальный такой европейский новояз. Абсолютно то же самое было в докладе комиссии Тальявини. Помните, про российско-грузинскую войну? Только по-другому сделано было. Вот тогда некоторые наивные люди в России, в том числе и я, признаюсь, ожидали этого доклада. Потому что, ну, как же: это европейская комиссия, это ж светоч добра и правды. Во, как сейчас нам всё разложат по полочкам!.. И разложили. Русские, — говорит комиссия Тальявини, — говорят, что войну начали грузины, а грузины говорят, что войну начали русские. А где правда, мы не знаем.
16 месяцев прошло со времени гибель 298 человек. И всё это время нидерландские политики разводили руками «Знать не знаем, что произошло. Надо подождать результатов расследования». И, вот, всё это время можно было утешать себя, что, вот, мол, они там долго запрягают, но быстро едут. Это ж европейские политики! Они не бросают слов на ветер, они не хотят пробавляться сенсационными обвинениями. И вот через 16 месяцев слышу, что «Боинг», видите ли, был сбит ракетой.
Это, знаете, мне что напоминает? Вот, представьте себе, что на улице совершено убийство, и так получилось, что пьяный убийца в момент убийства попал на видеокамеры. В малейших подробностях видно его лицо, видно, что он снимает труп на сотовый телефон, видно, как он постит фотку в Инстаграм. Есть эта фотка в Инстаграме, но только убийца запостил, что он убил своего давнего врага Петю, а на фотке вместо Пети – восьмилетняя девочка. Еще видеокамера записала звук, потому что убийца в момент убийства звонит приятелю и хвастается, что убил Петю. Но он пьян и он в этот момент начинает чего-то прозревать, и он кричит «Атас! Я перепутал».
Ну, получилось, что наш убийца – влиятельный человек, у него много денег и адвокатов, и он утверждает, что видео – это монтаж. Переговоры – фиг. Вообще убил восьмилетнюю девочку не он, а его враг Петя, который, кстати, тоже в этот момент был в этом районе. Собственно, задача инвестигейторов такой истории упрощается до примитива – проверить фиг фотки или нет. И, вот, инвестигейторы храбро копаются целой бригадой 16 месяцев и, в конце концов, объявляют «Мы всё выяснили. Девочка была убита длинным ножом с костяной ручкой». Ну, знаем мы про нож. Держал-то его кто?
[...]
И в этом смысле, конечно, такой доклад, с моей точки зрения, это не безобидная штука, потому что она означает, что Кремль в своем отношении к Европе прав. Потому что когда Кремль считает ее политиков импотентами, которые скушают всё, что он выкинет, то таковые они и есть. И в этом смысле этот доклад, конечно, скажем, в отличие от поведения Америки выдает карт-бланш на новые «Боинги».
Алиби не доказывается, а опровергается.