Вопрос: Как Вы знаете, 9 марта с.г. начинается суд в Гааге по делу о крушении «Боинга» МН17. Вы признаете легитимность Гаагского суда и его конечный вердикт?
Ответ: Это некорректный вопрос. Вы ставите меня в странное положение – я должна признать или не признать легитимность судопроизводства в Нидерландах. Как я могу это сделать? Наверное, речь идет о конкретном процессе?
Мы уже неоднократно это комментировали. Надеюсь, Вы об этом знаете. А если знаете, зачем опять спрашиваете? Это очень сложный вопрос, и комментарии должны быть развернутыми. Если все-таки преобладает концепция «политического шоу», то, действительно, и вопросы, и ответы будут на уровне «да-нет», «выберите из трех картинок одну». Если речь идет о глобальном ответе или поиске ответа на вопрос «что же произошло много лет назад?», тогда ответы и подходы должны быть серьезными.
Мы говорили о необходимости полноценного международного расследования, охватывающего всех фигурантов, все данные, всю информацию, которая официально имеется у государств (соответствующих служб), а также обмен этой информацией на равных условиях и использование специализированных международных институтов, основанных на международном праве. Понимаю, что Вы, наверное, не хотите это слышать, Вам неинтересно. У Вас есть отдельно взятый кусочек пазла, и Вы хотите сконцентрироваться на нем. А я считаю, что, если мы идем этим путем, то по большому счету мы занимаемся одним глобальным, большим фейком.
Напомню, сразу же после этой трагедии в ходе заседания Совета Безопасности ООН была принята резолюция 2166, которая наметила путь и механизм, необходимые для проведения всестороннего расследования. Ничего неосуществимого там не содержалось. Все, о чем говорила эта резолюция, было основано на имеющихся международно-правовых механизмах и существующем инструментарии для проведения расследования. Этим путем и надо было идти. Это и есть путь для того, чтобы найти ответ на вопрос.
Группой стран была избрана другая методология, другой подход к решению этого вопроса. Что мы видим в данном случае: кулуарность, закрытый характер обмена данными, дискриминация участников процесса, подключение одних и не включение других, включение других на более позднем этапе, информационная кампания, нежелание принимать во внимание данные, которые официально передаются государством и являются фактологическим материалом – с ними можно не соглашаться, но их нельзя не принимать во внимание (и это на протяжении нескольких лет). Повторю, мы это комментировали очень много раз, публиковали статьи и материалы на сайте, делали все, чтобы со своей стороны проявить не просто максимальную открытость, а волю для того, чтобы ответ на вопрос «что же случилось?», «кто виноват?», был коллективно найден, честно, по-настоящему.
В результате, что бы ни происходило, какие бы новые данные ни открывались, мы видим тот же самый подход – кулуарность, закрытость, непрозрачность, избирательность и т.д. Если Вы будете фокусироваться на отдельных деталях этой проблемы, мы никуда не уйдем. Вопрос в том, что эта проблема требует широкого взгляда, основанного на международном праве. Понимаю, что в нашем мире, в наши дни говорить о том, что мы требуем деполитизации процесса – это практически как кричать в пустоту, практически невозможно. СМИ, политические партии, демократические институты – все заточено на использование политического инструментария для достижения целей во всех сферах – от экономики до, к сожалению, судопроизводства. Мы видим это сейчас. Даже сегодня я привела немало примеров. Это вопрос не переброски трубопроводов из одной страны в другую и коммерческой выгоды (хотя никто не умаляет значения этих вопросов), но все-таки речь идет о том, что мировое сообщество должно быть способно в XXI веке объединиться для поиска ответов на вопрос, как погибли эти люди.
Начнем с банального, самого простого – обмена радиолокационными данными тех стран, которые, так или иначе, имеют к этому отношение, у которых была способность и возможность обладать такими данными. Они у них есть. Давайте начнем с базы. Второй момент – я как человек, не связанный с юриспруденцией, расследованиями, как гражданин, обыватель, немало прочитавший и посмотревший в жизни, никак не могу ответить на вопрос, почему до сих пор обломки, очень крупные части фюзеляжа и самолета не вывезены из этих мест.
Это второй блок вопросов, которые нужно решить. Это не то, что несправедливо – это дико. После столкновения автомобилей при аварии собирают детали и на этом основании делают расчеты. А это самолет! И его огромные части не вывезены из региона представителями следственной группы и не включены в материалы этого дела. Речь не идет о том, что они находятся в труднодоступных местах – на дне океана или в джунглях. Можно приехать и забрать их. Почему это не делается?
Как я могу ответить на вопросы, считаем ли мы процесс справедливым и легитимным, без проработки этих двух блоков, с которых все начинается? Если есть данные, которые могут помочь следствию (эти два массива, безусловно, окажут самое решительное влияние на все расследование), а мировое сообщество их не получит, все остальное будет находиться в зависимости от отсутствия данных по этим двум глобальным блокам.
Назад к оглавлению
Вопрос: Раз это судебное дело началось, оно должно чем-то закончиться. Если будет вынесен обвинительный вердикт, есть ли шанс, что эти люди отсидят срок в России?
Ответ: Вы сейчас серьезно говорите, что «это должно чем-то закончиться»? К сожалению, именно западное сообщество показывает, что наиболее резонансные дела ничем не заканчиваются. Вы разве не знаете, сколько в мире примеров глобальных катастроф, резонансных убийств, которые до сих пор не были расследованы? Боюсь показаться банальной, но мы недавно всем миром отмечали юбилейную дату со дня убийства Дж.Кеннеди. И после этого Вы говорите, что надеетесь, что это когда-то будет расследовано. Это вопрос подхода. Если тот подход, о котором я сказала, будет превалировать, у меня большие сомнения, что мы к чему-то придем.
Вы хотите, чтобы я участвовала в этом абсолютно антиправовом диалоге с Вами? Вы хотите, чтобы мы с Вами действовали по-британски: обвинили, тут же вынесли вердикт, не имея при этом никакой доказательной базы? Тогда это не ко мне. Я так не умею. Я считаю, что просто преступно заниматься подобного рода рассуждениями. Я надеюсь, в мире все-таки остались какие-то базовые принципы, которые нельзя нарушать. Существует презумпция невиновности, которую нельзя нарушать. Нельзя рассуждать о теме возможного наказания или его реализации, когда нет материалов дела, доказательств, возможности вести нормальный процесс. Раньше это всегда подвергалось осуждению, причем не столько со стороны нашего государства, сколько со стороны западного сообщества.
Как Вы представляете, что я могу ответить на этот вопрос, как я могу поддерживать этот диалог с Вами – если этих людей осудят, смогут ли они отсидеть? Вы понимаете всю чудовищность постановки вопроса в такой плоскости? Если осудят других, как Вы считаете, они смогут отсидеть? Давайте возьмем и начнем фантазировать, чем закончатся судебные разбирательства?
Я готова отправить Вам материалы, которые мы публиковали. Может быть, не все, а только основополагающие, запросы, ответы на которые мы не получили, которые даже не были учтены. Давайте начнем с этого, а не с того, кто будет сидеть. Это вопрос истины, а не наличия некого информационного повода для обвинения людей. Вопрос в том, что произошло на самом деле.
То ли про JIT, то ли про РФ говорит?